Продолжаем рубрику «Его подвиг – наша гордость, наша святыня», посвящённую 95-летию со дня рождения Григория Булатова.

Сегодня своими воспоминаниями делится Юрий Иванович Катаев (1936-2018), слобожанин по рождению, много лет трудился на Кировском заводе «Авитек».

(Воспоминания записаны в июне 2010 года)

Утро 9-го мая 1945 года было обычным, пасмурным, с прохладцей. Мы с братом, когда вышли из дома, даже немножко поёживались. У школы (начальная школа № 4) творилась какая то необычная суета ребят, а пришкольный дворик восторженно гудел, как пчелиный рой.

Слово «Победа» было на устах взрослых и детей, радостные слёзы, объятья, эмоциональные возгласы – все ликовали в силу своих возможностей! По звонку все организованно разошлись по классам, хотя не было никакого настроения учиться в такой день. Класс притих, когда вошла Зинаида Николаевна, наш первый любимый учитель, которую мы ласково называли «зенитка». У неё были слёзы на глазах – то ли от радости, то ли от душевного горя – так как её муж погиб на этой войне, и мы об этом знали.

– Поздравляю вас, дети, с Победой! Сегодня мы учиться не будем. Идите домой, и поздравьте своих родителей.

Мы покинули класс тихо, но как только оказались за дверью, эмоциям не было предела!!! Кричали, толкались и жали друг другу руки. Так была воспринята слободскими школьниками весть о Победе.

Мы не видели победного парада, но по радио слышали сообщение, что знамя Победы по Красной площади пронесли Егоров и Кантария. Чуть позднее в Слободском появился плакат Победы, на котором был изображён купол поверженного Рейхстага и на нём Победное Красное знамя, на фоне которого стоял молодой солдат, а в правой части плаката находился портрет Жукова «во всех регалиях».

В Слободском сразу заговорили о молодом солдате, что он – наш земляк Григорий Булатов. Что он представлен к ордену «Золотая Звезда Героя СССР» за подвиг, возвестивший о полном разгроме фашистской Германии – первым водрузивший победное знамя!

Напрасно слобожане ждали своего кумира, чтобы познакомиться с героем. Вслед за радостной вестью последовала другая, нелепая и совершенно противоположная первой – Булатов за хулиганские действия осуждён и находится под стражей. Это противоречие заставило охладить радостный порыв земляков, что и привело к забвению Григория Петровича.

Даже через семь лет моя случайная встреча была больше похожа на мимолётное, ничего не обещающее знакомство, хотя я сразу нашёл сходство человека на плакате с человеком, стоявшим напротив меня за соседним столиком.

А было это так… Мы, курсанты речного училища, зашли в пивной павильон на улице Советской, между стадионом и старым городским кладбищем, после покупки на ж/д станции билетов к месту учёбы (автобусное сообщение тогда было нерегулярным).

Наша форма привлекла выпивающих за соседним столиком…

– Гриш, это наши водоплавающие…новое поколение, – с чувством затока произнес один за соседним столиком соседу и, повернувшись к нам, добавил, – правда, салаги?

– Верно, «батя»… – иронически съязвил Трегубов Юра, самый острый на язык среди нас, (о нём я расскажу позже)

– Да вы с юмором, пацаны! Гриша, расскажи ребятам, с кем имеют дело, – произнёс всё тот же сосед.

Григорий молча пил пиво, и смотрел на нас немигающим, задумчивым взглядом. О чём он думал? О пережитых годах или годах после войны или о нас, как молодом поколении? Трудно было понять по взгляду.

Разговор затих, все увлеклись пивом…

– Григорий, расскажи молодёжи, как повесил флаг над Рейхстагом, – нарушил тишину сосед после пива. Герой, которому мы завидовали и боготворили его в том победном 1945 году. Мы примолкли…

А за соседним столиком уже разливали в пустые кружки водку. Григорий выпил налитое без отрыва и, резко отодвинув кружку, молча пошёл на выход. Все проводили его молчаливыми взглядами.

Когда «пришли в себя», соседи нам подтвердили что это именно тот герой, что работает на «фанерном» вместе с ними. Мы не стали догонять кумира и бередить его память в таком состоянии, но эта встреча осталась в нашей памяти на всю жизнь.

И ещё я хочу остановиться на судьбе Трегубова Юрия Александровича, с которым мы учились в речном училище и были участниками этой встречи. Сразу скажу, что этот парень был прямолинейным, откровенным и всегда на прямую высказывающий свои взгляды и мнение в глаза с беседующим человеком. За такой характер он страдал неоднократно в своей жизни. Даже в училище перед окончанием, Юрий после выпускных экзаменов выпил водки «порядочную» дозу и в таком состоянии устроил скандал в день дежурства по училищу капитана третьего ранга Фабера с резкими высказываниями: «Дайте мне шпагу! Я проткну его!» и т.д., когда его принудительно изолировали в карцер. За этот поступок Трегубов был лишён стажировки и присвоения воинского звания, т.е. ему пришлось пройти дополнительную воинскую службу в рядах Армии после училища. Демобилизовавшись, он приехал в Слободской, где и сблизился с Григорием Петровичем. Он был один из тех, кто искренне верил Булатову и всегда доказывал правоту его подвига.

Был случай выступления Юрия перед кинозрителями с эстрады кинотеатра «Аврора». Свои откровенные высказывания о подвиге Григория Петровича были и в других общественных местах, но люди относились более всего с недоверием. Однако за такие выступления он был осуждён на два года.

Не пришлось мне больше повстречаться в жизни ни с Григорием Петровичем, ни с Юрием, но я точно знаю, что смерть Юрия Трегубова стала следствием его откровенной борьбы за справедливость в признании Булатова Г.П. Героем Советского Союза за подвиг первого Знаменосца Победы.

В пятидесятилетнюю годовщину Победы я написал свои воспоминания о Григории Булатове в стихах, которые опубликовал в своей первой книге «И вновь испытываю боль». А когда узнал, что земляки всерьёз взялись обелить имя Григория Петровича Булатова, я сразу поддержал борьбу за справедливость и к 64-й годовщине Победы опубликовал стихи о «Непобеждённом Григории-Рейхстаге» во второй книге «Хочу чтобы все жили лучше».

Сегодня это мои первые откровения о Булатове Г.П. в прозе. Память о земляках – героях должна жить в поколениях долгие годы.

Правда не умирает!